Алексей Владимиров: «Скульптура - это выдох вечности» 2

Рубрика: Людина і суспільство -> Декоративно-прикладне мистецтво
Мітки: | |
Вівторок, 10 липня 2012 г.
Переглядів : 2509

Алексей Владимиров Скульптура

Скульптор Алексей Владимиро известен в Украине и за ее пределами. Провел много международных и персональных выставок. Продолжение интервью со скульптором.

Ум легко обмануть словами-концепциями, а сердце человека обмануть нельзя. В сердце рождается глубинное чувство, которое видит правду.

– Расскажите о ваших контактах с заграницей?

Алексей Владимиров Скульптура

– В конце девяностых меня пригласили в США, где я воплотил большой проект, посвященный виноделию. Подготовил почву, как уже говорил, намного раньше. Хорошо начал в восьмидесятых, после окончания Художественного института, на волне молодежных выставок. В кошмарные девяностые многие растерялись и исчезли как художники, я не сдавался, мои работы покупали дипломаты. В те года приходилось выживать кто как может, меня пригласил мой знакомый помочь в оформлении дома, он занимался строительством домов для элиты того времени и нужно было оформить все в лучшем виде. Каркасные дома, которые знакомый строил, возводились очень быстро, построить их можно на любой местности, и я оформлял фасад, смотрел где можно поставить статую так чтобы она вписалась в общий интерьер и была сложенной мозаикой в дизайнерском решении дома. Благодаря этому опыту у меня завязалось немало контактов, они живы и доныне. В прошлом году ездил в Японию с персональной выставкой. В этом году там тоже состоялась выставка, но без меня, проклятый кризис не позволил оплатить мою поездку.

– То есть работы поехали, а вы нет?

Алексей Владимиров Скульптура

– Да, я принципиально не поехал через изменение финансовых условий. В следующем году мы сделаем большие выставки в Токио и Киото. Это связано с тем, что Киото и Киев - города-собратья, связям исполняется, кажется, сорок лет и руководство городов инициирует также проведение художественных выставок.

– Вы говорите: «Мы сделаем». Кого имеете в виду?

– Почитателей моего искусства, коллекционеров, которые периодически решают: «Пора во Владимирова еще одну работу приобрести». Они не только предоставляют возможность мне уверено чувствовать себя, но и показывают мои произведения миру.

Недавно ездил в Голландию. В галерее «Beeldkrach» в Амстердаме давно экспонируются мои работы, успешно продаются. Я повез несколько новых скульптур, презентовал свежую экспозицию.

Алексей Владимиров Скульптура

– Каким образом появилось это приглашение?

– Опять таки благодаря посольскому работнику, в этот раз голландцу. Ценитель скульптуры вывел меня на галерею в родном городе, мои работы там понравились. Кстати, на Западе не берутся за организацию выставок без «периода экзамена». Говорят: «Художник должен поработать на галерею». Что это значит? Ты предоставляешь произведения, галерейщики их продают, забирают процент. Если все удачно складывается (расширяется круг почитателей), тогда галерейщики сообщают: «Вот теперь мы готовы». Голландцы пригласили меня почти сразу. Но все как-то не получалось. Наконец, в июле поехал на две недели. Причем, как турист, этим все сказано. Жил у друзей, ценителей моего искусства. После презентации новых работ - общался с коллегами, посещал музеи, исторические места, путешествовал.

Алексей Владимиров Скульптура

– Относительно перевозок. Одно дело транспортировать, например, картины и совсем другие - скульпторы, которые могут весить сотни килограммов. И не дай боже, их разбить, поцарапать, повредить. Да еще таможня пристает, это, мол, вывоз сокровищ искусства...

– Перевозка - самый сложный вопрос. В США, например, я вез почти тридцать скульптур. Документация, страховка, упаковка, таможня - все преодолел. Но теперь все очень подорожало. В Голландию, к счастью, ездил своим авто, взял достаточно компактные бронзовые изделия. А вот лететь в Японию или Америку - очень дорого. Если художники не видят перспективу вернуть хоть часть денег, они отказываются от выставок.

– Ваши работы покупают через Интернет?

– Это обычно инициируют галереи. Благодаря Интернету купили только три моих работы. Эффективнее и легче они расходятся благодаря личным контактам, выставкам. Для того, чтобы в Интернете покупали, вероятно, необходимо иметь очень раскрученное имя, которое знают везде.


– К сожалению, раскрученность и талант - часто разные вещи. Нередко средней руки ремесленник бывает до такой меры раскрученный, что вокруг него возникает нездоровый ажиотаж. А настоящий талант находится в тени, иногда странно не востребован. Вас миновала эта беда, вы делаете, то, что хотите. Неужели удается обходиться без пиара?

– До раскрутки своих инициативных коллег отношусь спокойно, с некоторыми имею приятельские отношения, не буду называть имен. Дело в том, что искусство скульптуры - очень сложное, тонкое, специфическое. Это не песенная попса, которую можно быстро раскрутить и продать. Скульптору постоянно нужно показывать новые продукты, несмотря на то как он там не раскручивался. Я знаю, что у некоторых ловкачей - «кризис жанра». Поскольку они ничего нового не предлагают, банально эксплуатируют найденное. Творчество раскрученных ловкачей - это часто блеф и миф. Но даже миф нужно подтверждать серьезными интересными работами, искусство скульптуры очень предметно, конкретно, ощутимо, его можно потрогать, погладить, пощупать. Если принципиально новых произведений нет, если среда художников тебя не признает, дальше движения не будет. Поэтому я очень спокоен. Время расставит все на свои места.

Еще относительно конъюнктуры. Как-то один прибалтийский скульптор сказал: «Почему у вас с камнем мало работают? У нас нет гранита, так мы валуны одухотворяем». Действительно, у нас буквально под ногами лежит природный камень, призванный, чтобы из него создавать. А все что-то лепят, идут по пути наименьшего сопротивления. Кого-то академическая школа пригибает, оборачиваются на прошлое, когда надо идти вперед.

И еще одно справедливое замечание относительно конъюнктуры. У нас дошло до того, что по телевидению перестали показывать репортажи об открытии выставок, о художниках, мол, это реклама, таким способом они якобы зарабатывают деньги. Попсовиков, которые на корпоративах за час бывает "поднимают" пятнадцать тысяч долларов, можно, выходит, показывать ежедневно ("Фабрика звезд", "Танцуют все", "Камеди клаб", "Народная звезда" и тому подобное), а творчество нищих художников - нельзя! Но не может художник продаваться так, как на рынке картофель или на концертах песенки. Современная культура только теряет от этого, что перестают рассказывать о хороших художниках. О какой рекламе язык, ведь картины и скульптуры - это не женские прокладки и не средство от лупы? Демонстрация творчества мастеров - это показ уровня культуры.

– Какие у скульптора случаются казусы, накладки, приключения?

– Если считать это казусом, то в разное время украли три моих работы. Англичане как-то купили две скульптуры. Где-то месяца три, потом опять приехали в Украину и сказали: «Наш лондонский офис обворовали. Хотим во второй раз купить ваше произведение». Если бы я был пиарным человеком, то, естественно, эту историю раскрутил бы, организовал бы скандальчик в печати, но я скромно сделал англичанам новую скульптуру.

Еще одну работу украли прямо из мастерской. Слава богу, милиция нашла. Третью скульптуру украли на выставке. Не нашли.

А вот другого рода казус. Есть у меня скульптура «Месячная богиня». Когда я сделал широкое лицо, потом - рот, по уголкам появились точечки, то есть возникла полуулыбка, чего я не задумывал. Все спрашивали: «Ты специально нашел такой камень»? Я отвечал: «Конечно. Очень долго выбирал». Хотя эти луночки улыбки на щеках возникли загадочно неожиданно. Такое в работе с камнем бывает.

Скульптуру из оникса «Медовый месяц» я сначала разместил на подставке. Потом понял, что надо заключить в белый мрамор - в белую постель. В итоге я над ней работал рекордно долго - десять лет. На одной из выставок в солидной богатой структуре скрупулезно снимал экспонаты на видеокамеру немец. В конечном итоге, он подошел с переводчиком и показал на «Медовый месяц»: «Мне нравится эта работа. Какой это камень»? - «Оникс, - отвечаю. Рассказал о его происхождении, как полируют. «А что под ним»? – «Мрамор». – «А как оникс в него попал»? Я начал смеяться: «Благодаря волшебным рукам мастера». – «А-аа». Он и подумать не мог, что можно ювелирно подогнать и вставить одно в другое, решил, что я где-то в горах нашел такой спаянный кусок и уже из него сделал скульптуру.

– Участвуете ли в плэнерах?

– В начале карьеры я с друзьями активно занимался парковой скульптурой, ландшафтами, был активным участником и пропагандистом плэнеров. Хотя это очень непросто - куда-то ехать на месяц, чтобы из огромного камня сделать скульптуру. Тяжелый труд, который забирает много энергию. Зато - полезное общение, толчки к совершенствованию. Вот к уличной скульптуре я отношусь не как к уличной девушке. Во всем мире она уважается и ее активно создают. Не так уж и давно я был руководителем плэнеров в Гурзуфи, в Южноукраинске, - мы сделали там хорошие парковые скульптуры.

– На открытиях всевозможных выставок обычно льют патоку. Думаешь: «А как же происходит самооценка, если все говорят, что автор гений»? Есть ли критические обсуждения ваших произведений? Как вы к ним относитесь?

– Дело в том, что в настоящее время в действительности нет критики. Слово « критика» происходит, вероятно, от слова « критерий». У нас исчез вообще критерий, теперь не общепринято профессионально критиковать. Искусствовед Алексей Титаренко попробовал покритиковать одного скульптора, так он на него в суд подал, выставил иск в миллион гривен за то, что тот нанес ему якобы моральный убыток, он болел после этого. Вот такая проблема.

Критерии исчезли везде. Как-то пошел с женой на представление «Бесприданница» по Островскому в исполнении московской труппы в киевском театре имени Леси Украинки. Я был в шоке от этого сырого китча. Мы встали и пошли, до такой степени было плохо. Раньше подобное освистывали и забрасывали бы помидорами. А в настоящее время халтура правит баллом. Шоу- артбизнес опускают искусство.

В советское время после выставок (они длились минимум месяц, а теперь - пять-десять дней) происходили серьезные публичные обсуждения, какие мы очень ждали. Раздавалась предметная критика, говорили о каждом художнике. Мне сегодня этого не хватает. Поэтому от людей, которых я уважаю, я рад услышать конструктивные замечания, меня это никак не унижает. Правда, в любом случае я довожу свою позицию, говорю: «Я чувствую и понимаю, что эту работу должен был сделать именно так». В целом пытаюсь придерживаться советы Пушкина: «Хвалу и клевету приемли равнодушно». Хотя когда поют дифирамбы, мне это особенно неприятно, я понимаю, что это только лесть, и хочется уши закрыть. А лесть теперь везде.

– Я поймал себя на мысли: раньше была критика, теперь - рекламный слоган.

– Точно. Поэтому я от этого отстраняюсь. Зато с удовольствием слушаю мнения друзей во время обсуждений проблем литературы, театра, изобразительного искусства. Мы откровенно говорим, где кич, конкретно называем фамилии людей, которые выдувают себе бренды в виде мильных пузырьков корыстолюбия. Кто-то зарабатывает деньги, а кто-то делает искусство. Так всегда было: творчеством занимаются единицы, а другие потом пользуются их достижениями. Ловкачи коммерчески более успешны. А настоящие имена только со временем получают должным образом достойный почет и оценку. Шелуха, конечно, отсеивается, все переосмысливается, но... Пока же везде тотальный обман, во всем, даже в еде. Недаром появилась телепередача «Осторожно, еда»!

Сегодня людей обманывают ради выгоды во всех сферах, а в искусстве это очень легко сделать.

– А в каких случаях можно сказать: «Осторожно, скульптура»!?

– Скульптуры очень мало! Поэтому этот призыв тонет в море другого китча.

– И все же, в чем может заключаться обман?

– Скажем, используют удачный, хотя и поверхностный прием при создании разных изделий, которые потом лихорадочно продают. Это я считаю обманом.

– То есть тиражирование приема - это обман?

– Конечно. Искусство - это не конвейер и не ширпотреб. Но на удачно найденных приемах раздувают себе имя. К счастью, оно потом позорно лопается. В искусстве скульптуры такого, к счастью, мало. У нас вообще скульптуры очень мало, ниши - пусты. И Киев - это пустыня. Столицу надо насыщать и насыщать.

Я занимаюсь развитием современной пластичной скульптуры, а не памятниками. Слово «памятник» меня просто убивает, если иметь в виду чиновников, которые считают, что их у нас достаточно. Я говорю: «Во-первых, памятником может быть любой артефакт, и не надо путать с мемориалами, во-вторых, современной пластичной формы у нас почти нет».

Чтобы развивать у людей эстетическое понимание окружающей среды, красоты, для этого нужна парковая скульптура. Современная пластичная форма - это самостоятельный язык, как, например, самостоятельная музыкальная форма. Почему-то никто не проводит таких параллелей.

Я всю свою жизнь выкладываю на развитие современной пластичной формы. Практически все мои работы, если их увеличить, могут вписаться в любую среду - и в супер зале в стиле хай-тек, и в парке, и в древнем дворце. Они не только органично вписываются, гармонизируют среду. Это проверено неоднократно. Это и сверхзадача, которую я постоянно ставлю перед собой и решаю.

– Почему вы не участвуете в отечественных конкурсах?

– Какой смысл выносить то, чем я занимаюсь всю жизнь, на суд людей, которые не понимают, что такое скульптура, что такое современный пластичный язык. Сразу возникает вопрос: «А судьи кто»? Поэтому у нас такие «памятники». Я не видел в Киеве ни одной современной скульптуры, которая меня поразила бы. С другой стороны, нет охоты изучать подводные течения интриганства, заниматься закулисной борьбой, чтобы пробиться, добыть в борьбе какой-то приз, заказ. Мне это не нужно. Так я успеваю больше делать для современного искусства.

– На вас ориентируются?

– Кто-то наследует, кто-то копирует, кто-то изучает. На выставке в «Художественном арсенале» ко мне подошла Ольга Петрова, художник и искусствовед, сказала: «А ты знаешь, по твоим работам в Художественной академии дипломы защищают». «О чем речь»?, - спрашиваю. Оказывается, какая-то будущая искусствовед на примере моих работ написала диплом: «Обнаженное тело в современной украинской скульптуре».

– Она с вами познакомилась?

– Нет, как ни странно. А я бы не отказался познакомиться с дипломом и автором.

– Как вы относитесь к тому, что делает миллионер Пинчук? Я имею в виду организацию эпатажных выставок.

– Честно скажу, не тянет туда. Иногда наталкиваюсь на телерепортажы. Я мысленно посоветовал: «не лучше ли в сауну сходить»?


– Как-то демонстрировали такое "произведение": в стеклянной емкости тучей летали мухи и сдыхали.

– А распоротая корова или кутерьма из кастрюль? Повторю: я ко всем людям, которые занимаются творчеством, отношусь хорошо. Но когда провозглашают, что это высокое искусство, у меня заостряется сложное отношение к концептуалам.

– А как относиться к чудовищам в формалине или к кучам дерьма под названием: «Удобрение гениев»? Как заставить себя понять, что это якобы высокое искусство?

– Искусство проникает через душу, ощущение. Благодаря восторгу перед невероятной красотой, ее силой. Нам же пытаются что-то втемяшить в сознание языком логики. Если моя душа это не воспринимает, мозг мой не будет понимать. Я иду от ощущений к пониманию. А не потому, что меня пытаются убедить: это, мол, прекрасно.

Представим, вам говорят: «Вы должны полюбить вот такую девушку, смотрите, она прекрасна». - «А я ее не люблю». - «Нет, вы должны ее любить за то, то и то». Нет, я сначала ее полюблю без всякого «должен», а потом попробую себе объяснить «за что». В искусстве аналогично. Из-за красоты, чувственности, восхищения, очаровывания, восторга, экстаза...

В чем смысл концептуального искусства? Сначала идею внедряют, а потом говорят: увлекайся. А я не увлекаюсь.

Когда читаешь литературное произведение, слушаешь музыку, возникает определенный образ, который тебя волнует. Искусство - это система образов, если их нет, а только эпатажная мысль, нет искусства. А тебя напихивают едва не научной терминологией, доводят: «Мы создали новую идею». А идеи же нет. Я доныне не видел, чтобы концептуальное искусство родило самодостаточную новую идею. Может, я не дорос до понимания.


– Распоротых коров и мух в банке?

– И этого тоже. Но больше всего я пытаюсь понять, как можно стоять в очереди всю ночь, чтобы это увидеть.

– Для меня концептуальное искусство - это порезанный на статичные сегменты фильм ужасов.

– Может, и так. Но я пытаюсь понять всех, я никого не зачеркиваю. Возможно, то тоже какой-то вид творческой деятельности. Но для меня искусство - результат. Не всякая творческая деятельность рождает стоимостное произведение. А много концептуальных течений провозглашают, что результат не интересен, интересная кухня. Ну, простите, ребята, если я голоден, а вы мне будет рассказывать, как готовить борщ, я от этого сытым не стану. А они говорят: «Искусство - это обман, потому мы играем у него». Нет, искусство - это правда, скульптуры - это мои прозрения-откровения.

– Правда искусства более высокая и более глубокая чем правды будничности, - говорил Хемингуей.

– Искусство не может быть обманом. Обманщиков надо гнать. Нельзя обманывать людей и этим зарабатывать деньги.

Я хочу каких-то высших истин, у меня нет задания заработать на этом деньги. Конечно, хочется что-то кушать, но к искусству это не имеет отношения. Мы уже говорили: есть два типа художников - одни создают, другие используют их достижениями. Да, все течет, все изменяется. Но основа настоящих ценностей - вечная: любовь. А шизофренические идеи возводят человека на уровень концептуального дерьма.

Еще скажу так: хотим выжить - возлюбим ближних своих.


Поділіться в соцмережах:

Залиште коментар! (Коментар з'явиться після модерації)

Не реєструвати

Премодерація - коментарі проходять перевірку.

Вкажіть email та пароль.
(Якщо Ви хочете зареєструватися Вам потрібно буде підтвердити еmail.)



(обязательно)