Как-то года два потому в Трускавце на базарчике, где продают изделия мастеров народного творчества, разговорились с мужчиной, который торговал вещами из соломки. Из того, как он это делал, было понятно, что это не просто продавец, но и творец этих замечательных шляпок, шкатулок...
Узнав, что я из Волыни, с надеждой спросил:
— А вы случайно не знаете Алекса Ошуркевича? Это такой мужчина, что его вся Волынь и вся Украина должны были бы знать! Настоящий исследователь, трудоголик и мужчина хороший. Ага, знаете?! То передавайте приветствие от Романа Ковальчука и скажите, что ожидаю его к себе в гости. Мы провели юность вместе, поэтому есть о чем вспомнить!
Встретившись с лауреатом Всеукраинской премии им. Павла Чубинского Алекса Федоровичем Ошуркевичем накануне него 75-летнего юбилея, узнала, что он так и не воспользовался приглашениям, хоть очень хотел бы встретиться с другом молодости. Алекса Ошуркевич является автором книг «Песни из Волыни» (Киев, 1970), «Затрубили трубы: из истории народных музыкальных инструментов» (Луцк, 1993), «Волшебное огниво: Украинские народные сказки из Волыни и Полесья» (Львов, 1995), «Песни из Колодяжна» (Луцк, 1998), «Берестецька Голгофа» (Луцк, 2007) и многих других, а еще — написал свыше 500 научных статей и исследований, однако и дальше преисполнен творческих планов и замыслов. Сегодня Алекса Ошуркевич — именинник. Хочется пожелать ему крепкого казацкого здоровья и творческих странствий с незабываемыми встречами.
— Алексей Федорович, а эта «смешная» дата вашего рождения — 1 апреля — она как-то отразилась на вашей судьбе?
— Разве тем, что порой не верили: неужели именно в этот день у меня день рождения? Боялись розыгрыша. Я же к этому уже привык. Хоть то день смеха, но в судьбе моего поколения веселого, к сожалению, было мало. Да и какой здесь смех, когда дошло уже до такой почтенной даты и осознания, что лучшие годы — пройденный этап! Иногда становится грустно, что вот кружил окольными путями, время упустил на что-то второстепенное, а можно же было идти более прямым путем.
— Хотели бы что-то изменить в своей жизни, когда бы это было возможно?
— А ничего! Потому что со всем уже сжился, и позитивы, и негативы — оно мое, пережитое, выстраданное.
— Алексей Федорович, откуда у вас такая любовь, такая заинтересованность к фольклору, этнографии, источникам народного творчества?
— Вы же знаете, родился я в Берестечке. И в моем домашнем окружении, как и в целом в нашей местности, бытовали рассказы, переводы, легенды о Берестецкую битву, о казаках. Слышал их от деда по матери, назывался он по-библейски Исаак. А отец мой был сапожник, происходил из знаменитого в округе семейства сапожников. А где ремесло, там и ярмарки. Отец часто ездил на ярмарки и привозил оттуда разные новости, сказания, а однажды привез мне свирель...
Это было толчком и я стал студентом филологического факультета Львовского государственного университета им. И. Франко. И в 1955 году впервые поехал в фольклорную экспедицию от Львовского отделения Института общественных наук. Тогда готовился «Атлас диалектов украинского языка». Доныне помню Анну Зосимовну Пастернак и ее старенькую маму из с. Мельники тогдашнего Шацкого района, от которых сделал первые основательные записи. С тех пор занимаюсь этим систематически. А оно же — чем дальше в лес, тем более дров! Сначала записывал все скоплением. А когда перебрал жанры, определил специфику, начал различать, что общеизвестное на бытовом уровне, а что нет, тогда начал искать реликтовые явления, и песни, и обычаи.
— Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
— Ну, например, записи форм пережитков песен и обычаев в пределах Волынского Полесья. Ведь же раньше считали, что они характерны только в Беларуси. А они бытовать и у нас. Кстати, срок происходит не от «волочиться», а от хозяйственного действия «волочить». Я же нашел его у нас в Любешивском районе. Правда, путь поиска мне подсказал польский исследователь ХIХ век Оскар Кольберг.
А исследование лирницкой традиции! В восьмидесятых годах я встретился с Иваном Харитоновичем Власюком. У него сохранился давний инструмент. Потом я лирницкие песни записал на диск. Включил туда и репертуар Степана Рыбачука, его сын был поводырем, потому что лирник был незрячим. Как и Адам Шковорода из Шацка, которого убили в 1939 году. Слова его песен также удалось записать от поводыря.
Другой бы бросил, потому что то нудное и тяжелое дело, которое требует и усилий, и времени, но это же уникальное и редкое явление! Все это вылилось в книгу «Лирницкие песни из Полесья».
— Давно хотела спросить о ваших отношениях с мистикой. Ведь в народных переводах так часто встречаются мистические явления, не обходится и без «нечистой силы».
— В нашей жизни есть много явлений духовного, психологического порядка, которые еще до сих пор не изучены, объяснение которым наука не находит. Иногда в фольклоре они преувеличены, но это же народное творчество, это часть мировоззрения, верований. Именно так народ пытался объяснить свое миропонимание. Дохристианские, языческие верования имели крепкие корни. Были времена, когда с ними и их носителями жестоко боролись, это также наложило свой отпечаток.
В экспедициях, бывало, показывали и хату, в которой жила сельская «ведьма», и рассказывали о ее деянии. Вспоминаю, было это в районе Ковеля, после такого сказания заметили: «Но то — не наша ведьма, а из-за Бугу». А сколько слышал о «вурдалаках», о способностях человека опрокидываться у волка и наоборот!
На родине Ивана Франко пришлось услышать мистическую историю, связанную с биографией писателя, не лишенную реальной почвы. Как известно, на склоне жизни в результате тяжелой болезни у Франко были парализованные руки, он не мог самостоятельно писать. Ему несколько раз приснился один и тот же сон: он должен поехать в родное село, откопать колодец и найти ключ, который бросил туда в детстве. Тогда его руки отпустит паралич! А он действительно в детстве потерял ключ!
Писатель рассказывал об этих снах родственникам. В конце концов, измученный болезнью и странными снами, он поехал в Нагуевичи. Тогда еще жил его отчим, но он не позволил откопать колодец, который на то время был уже забросан, потому что у нее ударил гром. А, по поверью, из такого колодца нельзя брать воду, потому что там живет «нечистая сила». Франко заплакал и поехал обратно к Львову. Эту историю запомнил родной брат Франко Захарий Яковлевич, который хозяйствовал на родительском имении. Он рассказал ее своей дочери Анне Шумеляк, от которой услышал ее я.
— Алексей Федоровичу, а как же с тем парубочеством, о котором повествовал Роман Ковальчук?
— Вот, вспомнила баба, как девушкой была... С Романом я познакомился в Заболотцях, то был бывший райцентр Львовской области. Я там работал в редакции местной районки. Но редакция районной газеты советских времен — то был ужас, долго я там не выдержал. А с Романом случалось ходить на сельские вечерницы, то был хороший, товарищеский парень, впоследствии вступил во Львов в училище, пошел в армию.
Мне же после редакционной работы пришлось работать в Доме народного творчества уже на Волыни, выкладывать фольклор и этнографию. Но и преподавательская работа, по совести говоря, не по мне. Я очень проникаюсь, когда встречаю ленивых студентов, когда убеждаюсь, что они не знают элементарного, того, что должны были бы знать еще из школьной скамьи.
С 1984 года и к выходу на пенсию работал в Волынском краеведческом музее, заведовал отделом этнографии, занимался экскурсионной, выставочной работой, читал лекции, собирал экспонаты.
— Как-то Лина Костенко написала: «Разбросанные друзья по миру, как зори по синему небу.». У вас много друзей?
— Много! В Берестечке, Львове, Ивано-Франковске, и Ровно. Судьба их разная, начиная со школьной скамьи. Мы с одноклассниками встречаемся через каждые пять лет. Многих уже нет. Имею друзей среди фольклористов, но то теперь очень редкая профессия, можно сказать — реликвинное явление. Вот недавно не стало Василия Скуратовского. А вот здесь на фото мы с ним в Луцке во время последнего фестиваля «Берегиня». Нас соединяло много лет дружбы, еще с тех пор, как он начал работать в журнале «Народное творчество и этнография». Даже ездили вместе в экспедицию млечными путями...
— У вас такой широкий круг заинтересованности, что, вероятно, зря спрашивать о хобби...
— Почему же... Будем считать, что мое хобби — фотография. В ни одну из экспедиций я не выезжаю без фотоаппарата. За эти годы собрался уже преинтересный фотоархив.