Михаил Булгаков шпион или писатель?

Рубрика: Історія -> Література
Мітки: | | |
П'ятниця, 13 лютого 2015 г.
Переглядів : 2452

Михаил Булгаков

Как-то известный русский писатель Михаил Булгаков сказал относительно особенностей собственных творческих способностей: «В сущности, я — актер, а не писатель». Действительно, свое актерство Булгаков обнаруживал каждое мгновенье, и оно было образом его жизни. Из Михаила Булгакова НКВД хотело сделать разведчика, правда или выдумки?

Видео Михаил Булгаков - Жизнь Замечательных Людей

Сейчас произведения Михаила Булгакова ставят все театры страны и не только Украины, но и России, а также многие зарубежные театры.

Михаил Булгаков

1929 году власть запрещает все пьесы Михаила Булгакова, их устраняют с подмостков театров. Даже облюбованную Сталиным «Дни Турбиных». А относительно пьесы «Бег» Политбюро ЦК ВКП(б) на заседании 30 января 1929 года приняло решение «о нецелесообразности постановки пьесы в театре». Второго февраля сам Сталин о пьесах Михаила пишет как о «непролетарской макулатуре». Н. Крупская дает указание изъять произведение «Дьяволиада» из библиотек. Одновременно писателю не позволили обнародовать главу из будущего романа «Мастер и Маргарита». И все это под сопровождение лозунгов в советских газетах наподобие: «Ударим по булгаковщине», или «Такой Булгаков не нужен советскому театру». Прекратили приходить средства от театров за представления. Литературоведы утверждают: «В Булгакова к лету выяснилась полная безнадежность положения». И литературного, и денежного.

Михаил Булгаков

На основе приведенного факта у непосвященного человека непременно создастся сочувственное впечатление о преследовании Михаила Булгакова. Однако этот обман разоблачается скрытыми для большинства людей, но ключевыми событиями, которые отразились в письмах писателя того времени. Оказывается, пока общественность сочувствовала писателю, он продолжал и в 1929, и в 1930 годах, и позже преспокойно заниматься «враждебной советскому народу деятельностью» — беспрепятственно широко переписывался с заграничными адресатами, преимущественно относительно своих валютных доходов за выданные там произведения и представления в театрах. То есть то, что без разрешения и осведомленности НКВС тогда в СССР никто не мог делать. В частности, посылать письма в Париж своему французскому брату — белогвардейцу Николаю. «Нищий» М. Булгаков хранил валюту за рубежом. Помогал валютой обоим своим заграничным братьям. Заказывал посылки из Парижа. Да еще и 28 августа того же 1929 года писал в письме к брату: «Положение мое неблагополучно <...> я обречен <...> вопрос моей гибели это лишь вопрос времени». Было ли не для французской контрразведки предназначено это письмо?

Михаил Булгаков

Еще одним разоблачением неправды о «безнадежности положения» Михаила Булгакова в 1929 году есть сообщения знакомого ему писателя. «В момент, когда Булгаков более за все бедствовал» писатель предложил ему помощь верным литературным заработком — написанием шуток для эстрады. Михаил уже начал договариваться об авансе и вдруг отказался. Знакомый возмутился такой неблагодарностью и высокомерием писателя: «Как вы ведете себя? Ведь, это в конечном итоге — оскорбительно для многих людей». Странно, но оказывается, что Булгаков вовсе не бедствовал, потому что отказывался от заработка. Кстати, вовсе не выглядит хмурым и в затруднении. 1929 год в воспоминаниях Л.Е.Белозерской, тогдашней жены Михаила. Супруги беспрепятственно общались с известными личностями, с иностранцами, а сама она беспечально отдавалась в манеже недешевым конно-спортивным забавам, закончила курсы водителей и мечтала о собственном автомобиле (!).

Михаил Булгаков

Одновременно «затравленный» Булгаков развлекался с обществом на катках, лыжных прогулках и веселился за любимым картежом на квартирах друзей. Насколько он был в действительности «перепуган» травлей, можно видеть по его поведению во время обсуждения в МХАТ новой пьесы Ф.Раскольникова «Робеспьер». Тот был из верхушки советских государственных деятелей, писателем, откровенно заявлял о литературной недоброжелательности относительно Михаила как редактор влиятельного журнала «Красная новь» и ответственное лицо Главреперткома. То есть, имел служебные рычаги держать в зависимости литературное положение и благосостояние писателя. Несмотря на это Михаил Булгаков обоснованно резко негативно оценил произведение литературного начальника, чем выставил его бездарью и вызвал следующий ливень неодобрительных выступлений других собравшихся. Он стал детонатором унизительного полного провала Ф.Раскольникова на глазах ведущих театральных специалистов страны. Таким образом, Булгаков не чувствовал себя ни запуганным, ни затравленным.

Почти в те же дни 1929 года, пока Сталин, Политбюро ЦК ВКП(б), литературная критика и газетчики при всем народе «громили» «не нашего человека» писателя, само «страдание» начинает новое приключение. 28 февраля, на вечеринке по поводу Масляной на квартире знакомых, около него «за столом сидела красиво причесанная интересная дама — Елена Сергеевна Нюренберг, которая впоследствии стала третьей женой Михаила. «Преследуемый» Булгаков устраивает с ней свидание, водит на ночной пир с икрой и красной рыбой к бывшему буржую-политзаключенному, направляет ей на курорт любовные письма с лепестками роз... Где здесь описана «исследователями» полная безнадежность положения? Вот еще один пример загадочного статуса писателя. В ночь с 27 на 28 октября 1929 года были арестованы его знакомые, которые неодобрительно относились к советской власти и составляли круг тесного, вроде бы доверчивого общения «притесняемого» Михаила. Среди арестованных — Сергей Топленинов, один из трех ближайших друзей Булгакова. Жена Сергея, веселая и привлекательная Маруся Нестеренко, откровенно свидетельствовала: «Когда Сережу выслали, Лямины и Булгаков приходили ко мне — вчетвером играть в винт. Они выходили вместе, а он потом по обычаю возвращался». Отношения были легкие, ни к чему обоих не обязующие. Как кажется, он бывал здесь до зимы — в начале 1930 года Маруся переехала в Ленинград. Именно ее полуподвальное жилище писатель описал в романе «Мастер и Маргарита» как жилье мастера, где он был счастлив с Маргаритой. Вот так Булгаков ведет себя, когда имеет красавицу жену и одновременно вроде бы увлечен неземной любовью к Е. Шиловской — «Маргариты»: «Любовь выскочила перед нами, как будто из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!». Михаил был личностью склонной к лицемерию.

В Москве Михаил Булгаков имел трех «ближайших» друзей — П. Попова, С. Топленинова, Н. Лямина. Все они были высокообразованными, все имели похожее мировоззрение, все вместе были недовольны советской властью, все много времени проводили вместе, все простодушно доверяли свои потайные мненияп писателю. После этого все попали в тюрьмы, кое-кто из них там погиб, кроме... Михаила Булгакова.

Но больше всего разоблачают неправду относительно творческого и денежного притеснения писателя два вот такие события.

1. Третьего октября 1929 года, как считают исследователи, чекисты возвращают Булгакову когда-то изъятый дневник. Удивительный пример «преследований».

2. Вроде бы «бедный» писатель в 1929 году перестроил квартиру на Пироговской улице и расширил в ней свой отдельный кабинет. «Сохранились документы, которые показывают, что 1 апреля в 1929 г. общая площадь в квартире, арендованной Булгаковым, увеличилась «на 21,3 кв. сажень». Одновременно он входил в кооператив для строительства новой квартиры.

Это свидетельство приличного финансового положения Михаила Булгакова в 1929 году.

Сам писатель писал в письмах брату Николаю: «Состояние мое тяжелое. Я обречен на молчание и, очень возможно, на полную голодовку, средств для спасения у меня нет — я сейчас уже терплю беду. Защиты и помощи у меня нет. Полностью трезво сообщаю: корабль мой тонет, вода идет ко мне на мостик. Надо мужественно тонуть». Чекистские редакторы, по-видимому, сильно веселились, выпуская за границу эти «душераздирающие» листы.

И, вроде бы, притеснения со стороны власти заставили Михаила несколько раз в течение 1929-1931 года обращаться с письмами к высшему руководству СССР с просьбой улучшения условий существования и творчества. Главная суть этих обращений была такая.

1. Поскольку у него «в данный момент — нищенское существование, улица и погибель», предоставить возможность устроиться работать на любую должность в 1-ом Художественном театре (МХАТ), хоть «на должность рабочего сцены».

2. Дать возможность выехать за пределы СССР.

А вот правда об этих просьбах.

Относительно пункта 1.

МХАТ был не просто выдающимся театром. Он, вместе с Большим театром, был придворным театром Кремля. Собственно говоря — театральным подразделением советского правительства и наивысшей ступени коммунистической власти. Только эти два театра подлежали особенной «Правительственной комиссии для управления Большим и Художественным театрами», где председателем был приближенный к Сталину, крестный отец его жены Надежды Аллилуевой, секретарь Президиума ЦИК А. С. Енукидзе. Авель Софронович завел такие порядки, что в 1935 году его исключат из партии, а в 1937 расстреляют за «бытовое расхищение» — в частности, половое развращение балерин и несовершеннолетних девочек. Работники театров кроме платы имели прибыли и выгодные льготы. Порой умопомрачительные, не слыханные в советском обществе, подобные привилегиям высшего государственного руководства. Сам писатель частично описал это в «Театральном романе». Вот в какое «ягодное» место, и в какую группу просился Булгаков. И очутился сначала в МХАТе, а потом в Большом театре. Это было равнозначно устраиванию на работу в состав обслуживающих сотрудников Кремля, среди которых не могло быть случайных, непроверенных чекистами, людей. Так становятся понятными чувства поэта Осипа Мандельштама, который получил квартиру в одном доме вместе с Михаилом и другим писателями «компании исключительной св...ты». И тяжело стеснялся этого: «Едва не впервые в жизни Мандельштам почувствовал себя приспособленцем и изменником. А платой за измену — эквивалентом тридцати серебреников — стала халтурная писательская квартира в Нащокинском переулке». Он, как сосед, знал М. Булгакова и пытался уберечь Ахматову от приглашений в Булгаковскую квартиру: «Осып разволновался: «Вас хотят сводить с московской литературой!» Он бегал по комнате и кричал: «Как оторвать Ахматову от МХАТ». Ахматова не поняла предостережений Мандельштама об опасности со стороны Михаила. Она почти на всю жизнь осталась гонимой и притесняемой властью в СССР. О. Мандельштам через два месяца очутился в ссылке и впоследствии погиб в концлагере ГУЛАГа.

Относительно пункта 2.

В те времена для обычного гражданина СССР самовольно пожелать выехать за границу было тождественно попросить для себя смертного приговора как изменнику советского народа и немедленного его исполнения. Ближайший товарищ Булгакова последних лет жизни свидетельствовал: «Господи, и кого в те годы запросто отправляли в заграничную поездку»? Следовательно, Михаилу начальники НКВС дали указание складывать такие обращения и преднамеренно делать их содержание известным всей Москве, набрасывая обществу мысль о преследовании его властью.

Тогда же случилась очень темная история международного скандала с изданием за рубежом, вроде бы без согласия Булгакова, романа «Белая гвардия» и пьесы «Дни Турбиных». Писатель обвинил в этом бывшего издателя чекистского журнала «Россия» З. Л. Каганского, выведенного им в произведении «Тайному вторую» под фамилией Рвацкий. Вроде бы, это З. Каганский — Рвацкий выехал из СССР в Европу и незаконно вывез произведения Булгакова. Но З. Каганский за рубежом заявлением отметил причастность Михаила к этому событию: «Я, как владелец издательства «Россия», приобрел от Михаила Булгакова не только право на печатание «Белой гвардии» в журнале «Россия», но право издательства и отдельной книгой. Договор не просроченный и не аннулированный, деньги п. Булгаков получил от меня полностью. Пьесу «Дни Турбинных» я получил от п. Булгакова через его уполномоченного, которому выдал определенный аванс. Поскольку и Каганский, и Михаил были как-то связаны с ЧК, то таким способом чекисты заграничную общественность подталкивали к мысли, что писатель как может творчеством борется против советской власти, а та его за это преследует.

Шум такого громадного размаха, что столько лет раздувался вокруг Михаила, выглядит тщательным, искусственным созданием из писателя образа «преследуемого инакомыслящего», «отщепенца», которого советское общество дальше терпеть не желает и которого надо выдворить за пределы СССР. Или же дать возможность выехать и не вернуться. Подобное крючкотворство советы уже совершили с бывшим, благосклонным к Михаилу Булгакову, редактору чекистского журнала «Россия» Лежневу — Альтшулеру. После обыска и ареста чекисты быстро выслали его за границу, откуда он через несколько лет вернулся и был возобновлен в партии по рекомендации самого Сталина, как доверенное его лицо. Это и показывает, что предыдущие действия НКВС против Альтшулера были мнимыми, для создания у заграничных наблюдателей ошибочного представления о наказании его перед забрасыванием на запад с каким-то заданием под машкарой «пострадавшего» от коммунистов. А личная поддержка со стороны Сталина после возвращения из-за границы, свидетельствует, что Альтшулер справился с заданием. И вот «человек из ГПУ» притесняемый писатель, который знает семь европейских языков, который при всем народе просится за границу и мечтает увидеть столицу Франции, «внезапно влюбляется» и вступает в брак с подозреваемой в причастности к НКВД Еленой Шиловской, которая «случайно» знает французский на уровне профессионального литературного переводчика. Так разоблачается еще одна причина замены жен Булгаковым, изменение мужей Е.Шиловской. По-видимому, эти супруги образовались по воле руководства НКВД на подобии тех, которых советская разведка в тридцатые годы густо насадила на всех материках. Из них, например, широко известные с тех времен супружеские пары советских шпионов Василий Зарубин — Елизавета Горская, Николай Скоблин — Надежда Плевицкая, Борис Рибкин — Зоя Воскресенская. Предыдущая жена Михаила Л. Белозерская, тоже имела опыт европейской жизни и знала иностранные языки. Но почему-то была заменена на более соответствующую требованиям разведки Е. С. Шиловскую. Михаил настойчиво и при всем народе бредил Парижем, где проживали его братья. Франция в то время была важным мировым политическим игроком, своеобразный клубок политических интриг, бездонный источник информации о мировых тенденциях. Этот город привлекал внимание разведок больших стран с СССР включительно. Очевидно, Булгаков в паре с Шиловской предназначались для укоренения во Франции. А всемирный шум в советских средствах информации, широкое общение писателя с иностранными дипломатами в Москве, подсказывает об исключительной важности для советской разведки пристроить его со шпионской целью действовать в высших международных дипломатических кругах как в середине страны, так и за рубежом.

Но пара Булгаков — Шиловская не попала во Францию. Прекратилось и их общение с иностранными дипломатами в Москве. Похоже, западные разведки раскрыли правду о специфическом назначении писателя еще до его отправления на запад. И, похоже, это сделали агенты американцев в Москве. На то намекает Михаил в романе «Мастер и Маргарита». Известно, что в основе описания балла Сатаны были впечатления Михаила Булгакова от присутствия на шумном приеме, устроенного американцами в своем московском посольстве 23 апреля 1935 года. Он сделал главным зрелищем балла убийство сатанистами ради Маргариты доносчика и шпиона барона Майгеля. Сатана напитков — причастил Маргариту кровью застреленного барона, от чего «сладкий ток пробежал по ее жилам». Исследованиями доказано, что «образ барона Майгеля основывается на действительном тайном агенте бароне Штейгере, в чьи обязанности входило подслушивание светских разговоров иностранных дипломатов». Бывший киевский барон Борис Сергеевич Штейгер также присутствовал на пиру в американском посольстве. Он оказался двойным агентом — кроме НКВС, работал еще на американцев. За что и был расстрелян советами. Но это не спасло М.Булгакова и Е.Шиловскую — они никогда не осуществили свое пылкое желание выехать за границу и не увидели желанный Париж. Работая на американцев против советов, Штейгер — Майгель был также противником и «человека из ГПУ» Булгакова. Вот за что в бессильной злобе мог Михаил застрелить Майгеля на страницах своего романа, вот почему вкус баронской крови был сладким для Маргариты — Шиловской. Потому что, похоже, Штейгерр разрушил не только громадную шпионскую игру советской разведки, но и перечеркнул судьбу личной жизненной успешности актера международного уровня Михаила Булгакова.

Американцы давно обнародовали правду о своем агенте в Москве Б. С. Штейгере. Уже время им раскрыть сведения и о причастности писателя к шпионским страстям вокруг бывшего барона.


Поділіться в соцмережах:
«Добрі Вікна» – Какие лучше окна деревянные или https://dobrivikna.com.ua/kakiye-luchshe-okna-derevyannyye-ili-plastikovyye/ пластиковые окна в Киеве и области.



Залиште коментар! (Коментар з'явиться після модерації)

Не реєструвати

Премодерація - коментарі проходять перевірку.

Вкажіть email та пароль.
(Якщо Ви хочете зареєструватися Вам потрібно буде підтвердити еmail.)



(обязательно)