Глубокая душа Леси Украинки

Жизнь поэтессы Леси Украинки была недолгой, но жила она не напрасно, ее сила духа и мужество передается нам через ее стихи, они открывают дыхание жизни в человеке. В семье Леси было шесть детей, ее отец юрист Петр Косач, а мать этнограф Ольга Косач, она извесна как Олена Пчелка.

Семья и сама Ольга Петровна сама посвящала много времени воспитанию дочерей. Она была убеждена, что детские книги только портят вкус, поэтому в доме принято было читать не сказки и “кисло-сладкие сюсюканья”, а серьезную литературу.

Сама Леся Украинка вспоминала потом, что любимыми ее книгами в детстве были “Сербские народные думы и песни” и “Мифы классической древности” Генриха Штоля. Семья, объединившая два старинных рода — Косачей и Драгомановых, была в дружеских отношениях с деятелями современной культуры.

В доме у Петра Антоновича бывали писатель Михаил Старицкий, историк Владимир Антонович, композитор Николай Лысенко. Огромное влияние на мировоззрение будущей поэтессы оказал дядя со стороны матери — историк, кумир молодежи того времени Михаил Драгоманов. И хотя последний раз они виделись накануне эмиграции Михаила Петровича в 1876 г., племянница поддерживала с ним тесную связь в течение всей жизни, переводила и публиковала его труды, ее же он называл своей духовной наследницей.

Свое первое стихотворение Лариса написала в девять лет и посвятила его любимой тете Еле — сестре отца Елене Косач, арестованной по подозрению в покушении на генерал-адъютанта Александра Дрентельна. Стихотворение “Надія” странным образом предопределило дальнейшую судьбу поэтессы:

“Ні долі, ні волі у мене нема,

Зосталася тільки надія одна:

Надія вернутись ще раз на Вкраїну”.

Это первое стихотворение было опубликовано во львовской газете “Зоря”. Тогда же родился и псевдоним, прославивший поэтессу. Впрочем, девочка мечтала совсем о другой карьере. Научившись в пять лет играть на фортепиано, она очень хотела стать композитором. Но в 10 лет тяжело заболела.

Туберкулез костей лишил ее возможности играть, о чем поэтесса очень сожалела, и сделал “добровольным изгнанником”, вынуждая надолго оставлять родину, своих близких и жить в странах с более теплым климатом, чтобы хоть немного поправить здоровье.

“Що за дивна сила слова!”

Во время таких путешествий, с интересом изучая культуру, традиции других народов, общаясь с эмигрантами, Леся сердцем и душой оставалась в любимом Полесье.

В ее воображении все чаще возникали образы украинской природы, с ее тиховодными озерами, огромными, вековыми деревьями, дремучими лесами, в сени которых можно заглянуть в таинственный мир мавок, перелесников, русалок, водяных и других мифологических существ. Многие герои ее произведений навеяны сказками, поверьями и легендами, услышанными еще в детстве.

“Как англичанин воспитан на Библии, так я воспитана на фольклоре”, — признавалась поэтесса. “Леся Украинка любила собирать и записывать обряды, народные песни; сохранилась ее рукописная тетрадь колодяженских песен (в с.Колодяжном, на Волыни, семья Косачей жила в 1880-е годы. — Ред.)”, — рассказывает Оксана Константиновская, старший научный сотрудник Музея известных деятелей украинской культуры.

Недаром и стиль самой поэтессы отличают живая образность языка, глубокая одухотворенность, а многие ее стихотворения даже стали народными песнями. Особого внимания заслуживает и целая галерея созданных писательницей образов (фольклорных, героических, романтических), в каждом из которых, кажется, воплощены мысли, стремления самой Леси: глубокий лиризм, жертвенность, отчаяние, безудержное желание жить.

Интересно, что поэтесса, по словам г-жи Константиновской, не любила говорить об автобиографических мотивах в своем творчестве. Но как иначе объяснить проникновенность ее contra spem spero, лейтмотивом прошедшего через всю ее судьбу? В самые тяжелые периоды, когда так хотелось опустить руки, когда приходилось терпеть невыносимые боли, когда из жизни уходили близкие люди, когда не давал свободно дышать тайный надзор правительства, думается, эта стойкая женщина не раз находила утешение в этих пламенных словах:

“Гетьте, думи, ви хмари осінні!

То ж тепера весна золота!

Чи то так у жалю, в голосінні

Проминуть молодії літа?

Ні, я хочу крізь сльози сміятись,

Серед лиха співати пісні,

Без надії таки сподіватись,

Жити хочу! Геть, думи сумні!”.

И столько горячей надежды в них, что и сейчас, спустя почти 100 лет после смерти поэтессы, никто не усомнится в несокрушимой силе ее духа.

“Я в серці маю…”

Летом 1897 г. Леся Украинка знакомится с любовью всей своей жизни — с революционером-романтиком, участником социал-демократического движения Сергеем Мержинским. Увы, безмерно преклоняясь перед ее талантами, на пылкие чувства девушки он не ответил. Мержинский, как и Леся, болел туберкулезом.

Она тяжело переживала страдания любимого человека, всячески его поддерживала, особенно в последние дни его жизни. Оставаясь у постели больного, она видела, как он — contra spem spero — постепенно угасает. В одну из таких ночей всю свою неутоленную боль она выплеснула в драматической поэме “Одержима”.

Позже в письме Ивану Франко Леся вспоминала: “…признаюсь, что я писала в такую ночь, после которой долго буду жить, раз уж тогда живой осталась. И писала, даже не исчерпав скорби, а в самом ее апогее. Если бы меня кто-нибудь спросил, как я со всего этого вышла живой, я могла бы ответить: “Я из этого создала драму…”.

Сама испытывая жуткую боль, Леся Украинка провела рядом с умирающим Мержинским его последние дни, просиживая ночи напролет за написанием статей. 3 марта 1901 г. он скончался у нее на руках.

“Уста говорять: “Він навіки згинув!”,

А серце каже: “Ні, він не покинув!”.

Ти чуєш, як бринить струна якась тремтяча?

Тремтить-бринить, немов сльоза гаряча,

Тут в глибині і б’ється враз зі мною:

“Я тут, я завжди тут, я все з тобою!”.

К тому времени Леся Украинка уже знала, что способно вместить ее сердце, “…те, що не вмирає”.

“А що ж мені бракує… знаєш?”

Все последующие годы жизнь поэтессы — череда стран, городов, лиц. Львов, Вена, Венеция, Генуя, Берн, Сицилия, Одесса, Батуми, Каир… В апреле 1913 г. она в последний раз устраивает творческую встречу с киевскими читателями.

После чего уезжает в Грузию, откуда спустя четыре месяца ее мать Олена Пчилка отправит телеграмму в редакцию киевской газеты “Рада”: “Тяжко прибиті великим горем мати і інша родина посилають звістку на Україну, що 19-го іюля, вдосвіта, померла на Кавказі, в Сурамі, Леся Українка (Лариса Квітка, уроджена Косачівна). Поховають у Києві”. Траурное шествие желающих проститься с поэтессой растянулось от вокзала до центрального входа на Байковое кладбище.

Леся Украинка прожила недолгую жизнь — всего 42 года. Но прожила так глубоко и самоотверженно, как, увы, мало кто способен. Лишь она одна знала, чего стоил ей ее титанический труд, и все же верила, что ее голос будет услышан. Кто знает, сколько раз она думала об этом бессонными ночами, когда тяжелейшие боли парализовывали ее тело, когда рука отказывалась писать.

В такие минуты, осознавая свой огромный потенциал и предвидя трагическую судьбу, она неистово боролась за каждый новый день. Впрочем, сама она говорила, что, проживи она даже три жизни, все равно бы не успела сделать все задуманное. Леся Украинка ушла в вечность, оставив после себя прекрасную, проникнутую тихой грустью мечту.

“Хотіла б я піснею стати

У сюю хвилину ясну,

Щоб вільно по світі літати,

Щоб вітер розносив луну.

Щоб геть аж під яснії зорі

Полинути співом дзвінким.

Упасти на хвилі прозорі.

Буяти над морем хибким.

Лунали б тоді мої мрії

І щастя моє таємне,

Ясніші, ніж зорі яснії,

Гучніші, ніж море гучне”.