Алла Морозова – директор Карадагского природного заповедника НАН Украины, расположенного в пляжной зоне восточного Крыма, также кандидат биологических наук и старший научный сотрудник. Всю жизнь посвятила своей работе и печется о судьбе вверенного ей заповедника.
— Чем занимается коллектив Карадагского природного заповедника?
— Многие годы мы стараемся реализовать четыре задачи: сохранение заповедного уголка; научно-исследовательскую работу; просветительскую деятельность и, наконец, подготовку молодых специалистов, студентов в полевых условиях. Эти задачи не новы, были прописаны еще 95 лет назад, когда знаменитый ученый Терентий Вяземский купил эту землю и основал биологическую станцию. Для полевых работ здесь просто уникальное место. Во-первых, в Европе Карадаг — единственный потухший вулкан Юрского периода. Во-вторых, он открыт, компактен. Его удобно изучать геологам.
Кроме того, это место замечательно еще и тем, что здесь заканчивается цепь Крымских гор и начинается степная часть восточного Крыма. Плюс море. Это все создает уникальные ландшафты, уникальный микроклимат, что является основой для биологического разнообразия. Кстати, многие виды растений, птиц, зверей занесены в Красную книгу. Это, между прочим, было одной из причин, благодаря которой в 1979 г. удалось добиться разрешения на создание заповедника.
Почему именно тогда? Все дело в том, что в 1970-е годы поток желающих посетить Карадаг резко увеличился. Это место привлекало не только своей красотой. Оно стало популярным и благодаря исторической связи с такими известными личностями, как Максимилиан Волошин, Марина Цветаева.
Каждый отдыхающий хотел пройтись по “волошинской” тропе на Карадаге, поискать сердолики, яшму, агаты… А в результате бухты и горные пещеры были загажены, участились пожары. В первый год после создания заповедника сотрудники мусор машинами вывозили. А до машин этот мусор из тех мест, где его сбрасывали годами, выносили в рюкзаках, потому что по-другому это сделать было невозможно.
— “Бумажный” процесс создания заповедника тоже, наверное, был непрост?
— Конечно! Была проделана колоссальная работа. Благо сразу получили “добро” президента АН УССР Бориса Патона. И плюс “руководящая роль Коммунистической партии”. Потому что в те времена без партийной поддержки, сами понимаете. Ведь речь шла о выделении огромной территории. На то время в распоряжении научной станции было 35 га. А сейчас заповедник занимает более 2,5 тыс.га!
То есть заповеднику отходили земли Судакского лесхоззага, завода “Коктебель”… Руководство здравниц было недовольно, утверждало, что если у отдыхающих не будет доступа на Карадаг, Коктебель как курортный поселок умрет, станет непривлекательным для туристов.
Но главным противником было местное население. Эта проблема характерна для любого уголка мира. Коренное население никогда не радо резкому сужению возможностей ведения хозяйственной деятельности. Тут приходилось убеждать, заинтересовывать, чем, кстати, занимаемся до сих пор.
Цивилизованной страной, бережно относящейся к своему природному богатству, считается та, у которой доля природоохранных территорий занимает 23-24% общей площади. В Украине на сегодняшний день не набирается даже 5%! Более того, есть области “без единого процента”. О какой принадлежности к Европе мы можем говорить?!
— А в Крыму как?
— В Крыму шесть заповедников. Кроме того, есть заказники. Но если в заповеднике о какой-то его охране еще можно вести речь, то в других местах не приходится.
— И как вулкан Юрского периода переносит нынешний режим посещения туристами?
— Вообще-то, заповедник, согласно законодательству, должен быть закрытой для посещения территорией. Но мы, понимая привлекательность этого места для отдыхающих, с самого начала обещали не закрывать Карадаг. И до сих пор соблюдаем свое обещание.
Заповедник открыт для организованных групп лишь в летние месяцы, ну, может быть, еще в сентябре. Тем более что летнее время — это не период размножения животных и гнездования птиц. А в остальное время природа “отряхивается”, как мы здесь говорим, от того, что она пережила за курортный сезон. Затем, надо сказать, туристы проходят только по одной, специально разработанной и утвержденной в НАН Украины тропе длиной 7 км — от биостанции до Коктебеля. Она, кстати, протоптана еще со времен Терентия Вяземского и Максимилиана Волошина.
Есть еще и морская “тропа”, т.е. отдыхающие могут полюбоваться Карадагом с катера. Несколько лет назад мы предоставляли возможность высадки туристов в бухтах. Но народ вел себя нецивилизованно, причем при попустительстве турагентств. Например, давалось разрешение на высадку десяти человек с аквалангами, а высаживались восемьдесят. В общем, эту практику прекратили. Сейчас разрешен только заход катеров в Чертовы ворота. Была бы возможность, я бы и эту лавочку закрыла.
И наконец, количество посетителей на Карадаг ограничено. Каждый год мы пишем заявку в НАН Украины на разрешение посещения примерно 20 тыс.человек. Получается, что в день проходит 10 групп по 25 человек под строгим присмотром сопровождающего из числа сотрудников заповедника. Экскурсии, конечно, платные, все группы “проходят” через бухгалтерию.
— А сколько денег уходит на жизнь заповедника?
— Годовой бюджет — почти 4 млн грн. Это выделяет Академия наук. И где-то 500-600 тыс.грн. зарабатываем сами. Кроме экологической тропы есть еще этнографический музей, аквариум и дельфинарий на территории биостанции. И свое ЖКХ небольшое… Мы не барствуем, но нельзя сказать, что бедствуем. Потому что я знаю, как дела обстоят в других заповедниках и академических институтах, каково там состояние зданий, технического оборудования…
— И что, на данном этапе у вас никаких проблем?
— Есть, безусловно. Многие местные жители, получившие благодаря заповеднику рабочие места, продолжают “воевать” за приватизацию земель. Мне приходится регулярно (примерно раз в месяц) посещать судебные заседания и в тысячный раз убеждать суд в неправомерности подобных притязаний. Хорошо, пока все заканчивалось для исковиков безрезультатно. Но кто знает, как будет дальше? Пока держимся.
Если верить заявлениям Президента Украины и высшего руководства страны, природоохранные территории в Украине будут увеличиваться. В этом случае, думаю, судьба Карадагского заповедника печальной не будет.
— А увеличение площади этого заповедника в принципе реально?
— Мне часто задают похожие вопросы: а почему бы не присоединить к заповеднику Лисью и Тихую бухты, гору Эчкидаг? Они вполне достойны этого и по геологии, и по флоре-фауне. Всегда отвечаю, что я только “за”. В 1979 г. это было нелегко. Но тогда наш коллектив все одолел. Я горжусь, что нам удалось довести дело до конца. Но тогда было понятно, куда и к кому идти добиваться положительного решения. А сейчас? К кому идти? Кто отдаст крымские земли заповеднику? Я, например, себе не представляю…
Сейчас представители власти (они тоже любят посещать красивые места), будучи здесь и слушая мои рассказы о том, как все это происходило тридцать лет назад, говорят: “Алла Леонтьевна! Если бы тогда, в 79-м году, решение о создании заповедника не было принято, то позже вам не только не добавили бы 2 тыс.га, но и 35 га отобрали бы…”. Горжусь даже тем, что в этом году обновили наш Государственный акт на землю.
Он был выдан еще во времена Советского Союза, а это всегда вызывало дополнительные вопросы адвокатов. Мол, что за документ несуществующего государства? Суд-то понимал, что претензии беспочвенны, но адвокаты же цепляются ко всему. Теперь мы единственный заповедник в Украине, имеющий правоустанавливающие документы на землю.
— Открытие дельфинария тоже, наверное, было важной вехой в жизни биостанции?
— Конечно! Открыли его в 1977 г. До этого в поселке не было ни канализации, ни водоснабжения, ни теплотрассы. Все это пришлось строить!
— Иными словами, дельфины принесли цивилизацию местным жителям?!
— Можно и так сказать. Когда был создан заповедник и открыт дельфинарий, штат сразу увеличился с 50 человек до 120. Половина из них — научные сотрудники, в том числе 20 кандидатов наук.
— Кто у вас водит экскурсии?
— Хочу подчеркнуть: у нас нет экскурсий. У нас есть организованное посещение заповедника в сопровождении его сотрудников.
— В прошлом году я был в составе группы туристов, и сопровождавший егерь говорил, что гора Святая геологически не имеет никакого отношения к вулкану Карадаг и образовалась в результате осадочной деятельности. В справочнике, изданном под эгидой НАНУ и Карадагского природного заповедника, говорится прямо противоположное: гора Святая — тоже кратер вулкана. Может, попался недостаточно подготовленный гид?
— Нет, все дело в научных гипотезах. Я тоже придерживаюсь мнения, что это не вулкан. Но версия, изложенная в справочнике, более распространена в научных кругах. Многие, например, задаются вопросом: где жерло Хоба-Тепе? Тут тоже нет единого мнения. Кто-то считает, что оно обрушилось в море… В любом случае заповедник — уникальное для геологов место, так как в структуре Карадага около 300 минералов, и есть что изучать. Специалисты-вулканологи всегда в восторге от увиденного.
— У вас есть штатный вулканолог?
— Был, сейчас нет. Я считаю, что нецелесообразно держать в штате научных специалистов всех профилей. По каждому направлению создавать лаборатории просто нереально. Мы возвращаемся сейчас к старому испытанному экспедиционному, или вахтовому, методу.
Сотрудники любого научного учреждения могут приехать сюда со своей аппаратурой и заниматься научной работой, участвовать в наших программах. Условия мы предоставляем: жилье и даже технику. Но жить постоянно здесь сложно, ведь через какое-то время встанет вопрос о трудоустройстве жены, учебе детей и т.д.
Кстати, когда-то у нас работали академик Юрий Алтухов (потом он был директором Института генетики в Москве), доктор биологических наук Владимир Лущак (сейчас он трудится в Ивано-Франковске). И за рубежом вахтовый метод — нормальная практика. Скажем, Неаполитанская морская станция — своеобразный морской пункт для специалистов всех профилей.
— А зарубежных ученых и туристов Карадаг привлекает?
— Делегации из Франции, Венгрии, Китая, Германии к нам приезжают регулярно. Японцы хотели организовать совместный коммерческий проект. Однако заповедник открыт три месяца, а для рентабельности тур бизнеса нужно, чтобы он был открыт хотя бы полгода. Наша же главная задача — максимально сохранять природу этого уникального места?