Писатель Сергей Жадан, родился в городе Старобельск. Закончил Харьковский педагогический университет имени Сковороды, изучал украинскую и немецкую филологию. 20 лет тому назад с друзьями организовал литературную группировку "Красная фира".
Устраивали в Харькове неформальные художественные акции, которые отличались от официальных мероприятий Союза писателей. Выдал девять поэтических сборников, два романа, несколько книг рассказов. Его тексты переводили 13 языками. Получил ряд литературных премий и международных стипендий. Дважды становился лауреатом премии "Книга года БиБиСи": 2006го за сборник "Капитал" и в позапрошлом году - за роман "Ворошиловград". Много путешествует. Длительное время жил заграницей - в Берлине, Вене, Варшаве. Переводит с немецкого, польского, белорусского. Во время оранжевой революции был комендантом палаточного городка в Харькове. Вратарь литературной футбольной сборной Украины. Любит кататься на велосипеде. Принципиально не имеет мобильного телефона. Живет и работает в Харькове. Второбрачный. От первого брака имеет 16 -летнего сына Ивана. Летом родилась дочка Мария.
"Учи историю. Готовь революцию. Оставляй аудиторию. Выходи на улицу", - так завершается трек "Оружие пролетариата" с одноименного альбома Сергея Жадана и группы "Собаки в космосе". Героями песен стали депутаты, бизнесмены и чиновники областных, районных и поселковых советов.
7 октября альбом представят на "книжном арсенале" в Киеве, а также планируется распространение альбома в социальной сети где можно будет слушать музыку онлайн, это вызовет дополнительный интерес и привлечет еще больше людей к творчеству группы.
Почему украинцам более интересно наблюдать за персонажами политических новостей, чем за персонажами литературных произведений?
– Для тех, кто любит шахматы, они - важная составляющая мироздания. Культура - это шахматы, политика, к сожалению, - как футбол. Но если вы по настоящему интересуетесь шахматами, вы играете, потому что это нравится, а не для того, чтобы стать чемпионом мира. Если пишете стихи, потому что вам нужен миллион поклонников, - лучше не писать.
Какая роль поэта сегодня - пророк, каменщик, рокзвезда?
– Рокзвезда - это и есть пророк, и каменщик. Просто когда Франко писал "Каменяра", не было рокмузыки. Был госпелз и начинался джаз. Функция поэта всегда была та же - певец, оратор. Человек, к которому кто-то прислушивается, кто-то - нет, но которого должны слушать все. Ничего не изменилось. Круг ценителей поэзии всегда приблизительно тот же.
Каким должно быть стечение обстоятельств в стране, чтобы поэт собирал стадионы?
– Я не знаю. Если бы знал, собирал бы. Должен быть общественный запрос, ограничители - отсутствие другой информации. Почему в 1960х поэты собирали стадионы? Потому что не было больше ничего - радио, телевидение, рокмузыки. Можно было услышать какое-то живое слово только на поэтическом вечере. Фактически поэты перебрали на себя функцию рокмузыкантов. Скажем, в Британии или Америке стадионы собирали The Doors и The Beatles. А в Советском Союзе - Вознесенський и Евтушенко.
Почему мы не знаем современных иностранных поэтов?
– Потому что изменились правила игры. Евгений Евтушенко, которому недавно исполнилось 80, говорит: "Я сейчас последний большой поэт". Он по своему прав. Большой поэт, поэт как звезда, поэт суперстар - сроки ХХ века. Умерло понятие "большой поэт". В мире есть тысячи интересных, очень хороших поэтов, которые ничем не уступают своим предшественникам столетней давности. Но изменился сам статус поэта, функция присутствия литературы в информационном пространстве.
Поэты не должны влиять на решение премьерминистров. Потому что это будут очень неграмотные решения. Когда поэт начинает говорить о теории товарообмена или о курсах валют, очевидно, это нехороший поэт.
Почему сейчас больше пишут, чем читают?
– Изменились отношения между автором и читателем. Теперь каждый является писателем. Пять-шесть лет тому назад каждый имел "ЖЖ", теперь - Facebook. Ты сейчас можешь прокомментировать любой текст, ты есть соавтором. Это одна из причин, которые убили украинскую критику, - критикой стали все, писателями стали все. Остановить это невозможно. Все пишут, публикуются - ну и хорошо.
Если бы поэт Михаил Семенко, который сотню лет назад символично сжег "Кобзарь", жил сегодня, как бы он вел себя на публике?
– Так же. Семенко был поэтом без читателя. Этот феномен - украинский футуризм, очень зрелищный, уникальный, будто активный, - происходил без публики. Это была акция внутри самой литературы. Сегодняшние поэты имеют значительно больше аудитории и значительно больше возможности выразить свои мнения. Но мыслей нет.
Почему в вашем последнем сборнике "Огнестрельные и ножевые" так много библейской метафоры?
– Такая тема сборника. Мне всегда хотелось попробовать написать поэтическую книгу, которая была бы интересной не только любителям поэзии. То есть, высчитать тот механизм, когда поэзия выходит за круг интересов самих поэтов. Кто читает поэзию? Поэты, кучка филологов, немножко настоящих любителей. Их немного. Мне же интересно, почему Есенина читают, а Высоцкого слушают миллионы. Почему Есенина читают миллионы, а его друга Анатолия Мариенгофа - тысячи? Где этот переход? Интересно было попробовать поработать с такими вещами. Как один из вариантов - брать тематику и сюжеты, которые всем понятны. Люди могут ходить или не ходить в церковь, но о том, что Иисус воскрес, знают все. Как и то, что у него была Тайная вечеря. Мне было интересно взять библейские сюжеты и написать о них современным языком.
Чувствуете себя рокзвездой с "Собаками в космосе"?
– Нет. Мы играем протестную музыку, которая немногих интересует. У меня нет голоса. И слуха. Хоть сейчас это не обязательно, но у меня есть чувство ответственности и совести. Это не позволяет запеть. Мой кумир - Михаил Поплавский. Дома имею несколько его дисков. Когда собираются друзья, на какой-то стадии опьянения всегда ставлю видео с концертами Поплавского. Это зеркало, в которое смотришь и понимаешь, - не пой. Какие не были бы искушения - не пой. Иначе будешь выглядеть именно так.
Какие отношения с читателями земляками?
– В родном Старобильске на Луганщине имел только один творческий вечер. В прошлом году. Раньше никто не приглашал, и я и не приезжал. Друзья с луганской литературной группы "Состояние" сделали мне несколько презентаций романа "Ворошиловград". В Донецке и Луганске нам запретили презентоваться. В Донецке мы выступали в стриптизклубе, в Луганске - на улице, а в Старобильську - в библиотеке. Там, где я школьником просиживал часы над книгами и журналами. Меня в этой библиотеке не было 20 лет. В небольшой зал набилось много людей. Пришли друзья, родственники, классная руководительница. Однокласница принесла стих, который я посвятил ей в 10м классе, когда мне было 16.
В президиуме сидел мужчина интеллигентного вида в розовой рубашке. А я не знаю, кто он такой, потому что в президиум никого не приглашал. Увидел ветеранов с медалями в зале, поэтому читал больше лирические стихи. В конце человек в розовой рубашке встает. Насколько понимаю, это - начальник отдела культуры Старобильска. Говорит: "Сергей, вы сегодня читали хорошие стихи. Но у вас же есть и плохие. С матерными словами. Хорошо, что вы их сегодня не читали. Я наконец понял, что вы - хороший автор". Потом ко мне подошли собравшиеся, говорят: "Вот он тебе говорил о ненормативной лексике. Ты бы подошел к нему в кабинет и послушал, как он там говорит".
Какие эмоции у вас вызывало принятие закона о языке?
– Это было очередное разочарование в моих соотечественниках, на которых принятие данного закона было рассчитано. Как писателя меня эта проблема не слишком касается, как гражданина - да.
Но вы пишете украинским языком.
– И говорю. Я живу в городе, где большинство людей общаются на русском. Я никогда не имел с этим проблем. В Украине давно возникла ситуация с двуязычностью, и никогда никого это не напрягало. Но накануне выборов политики всегда устраивают языковые войны. Тогда наши в действительности толерантные соотечественники, с обеих сторон, начинают бить себя в грудь и кричать, что нарушают их права. Украинцы очень легко поддаются на манипуляции. Они ужасно заполитизированы, не уверены и закрыты в себе. Не имеют собственных ориентиров, не знают, куда двигаться и что делать. Каждый раз появляется пара мудаков, которые говорят, что наша главная проблема - проблема языка. Соседи, которые живут в одном подъезде и еще вчера друг к другу относились полностью корректно, начинают воспринимать себя как врагов. Потому что один говорит украинским, а второй - русским. Один ходит в греко-католическую церковь, второй – в церковь московского патриархата.
Мне не нравится данный закон. Это значит, что я - за украинский язык. А значит, я становлюсь на одну сторону. Теперь многие русскоязычные люди начинают считать меня своим оппонентом. Эти вещи ужасно эффективны. Политики это понимают и этим пользуются.
Зато существует миф, что украинцы очень работящие. Не можем ли за счет этого исправить ситуацию?
– На днях общался с китайским студентом, который живет в Харькове. Спрашиваю: - "Что тебе больше всего не нравится в Украине"? "Что вы очень медленно работаете, - отвечает. - Можете возводить дом три - пять лет. А мы, китайцы, очень быстро все делаем. Если бы какому-то роботодателю захотелось возвести дом за месяц, мы бы это сделали". Украинцы в Польше или Италии намного более работящие и более ответственные, чем здесь. Там они живут по их законам рынка.
Вы себя в этом чувствуете украинцем или китайцем?
– Китайцем. Потому что много работаю. Видели, как работают машинистки? Сидят все время и печатают. Работа писателя - приблизительно та же. Очень скучно и неинтересно. Если бы начинающие писатели увидели, как работают мудрые и признанные метры, то бросили бы литературу. Я безработный - у меня нет выходных дней и рабочего графика. У меня есть только чувство ответственности и интерес к делу. Это подталкивает много работать.
На чем бы Украина могла строить миф о себе для остального мира?
– Украина не должна строить мифы, она должна строить экономику.
Как объяснить иностранцам, что Украина - не Россия?
– Надо самим разобраться, кто мы такие. Уверен, что половина бабушек, которые продают на Бессарабке морковь, скажут, что Украина - это Россия.
Чем отличается немецкая публика от украинской?
– Там читатели очень внимательные. Если приходят на творческие вечера, то не просто себя показать и поставить какой-то вопрос - им действительно интересная тема книги. Могут час сидеть и слушать тебя.
Половина читателей, которые там посещают мои встречи, - украинцы. Вторая половина - немцы, которые интересуются Украиной.
Многие немцы интересуются Украиной?
– Немцы вообще всем интересуются. Они наиболее открытая нация.
Пару лет том немцы поставили мой "Депеш Мод". Ехал туда и боялся, что это будет какая-то кичуха. Когда посмотрел, подумал - я поставил бы именно так. Настолько тонко режиссер Маркус Бартл все это почувствовал. Он приезжал в Харьков, ездил на рынок Барабашово, проходил по маршрутам в книге - сверял, где кто жил, где что происходило. Вышло очень хорошо. Потом я общался с актерами - они не представляют, что такое Украина. Спрашивали: вы действительно так много пьете? Но профессионалы - играли очень искренне, открыто. У них все это вышло грубо, жестко - но так и должно быть.
Сколько слушателей приходят к вам на вечера в Украине?
– Все зависит от организации. На любой вечер можно собрать по меньшей мере сотню читателей. Имею свою формулу. Если это литературный вечер в каком-то селе, реклама не нужна. Надо прийти и сказать всем: "Вы должны быть. Если не придете, отключат электричество". В сельской школе легче собрать людей, чем в Киеве.
Думаете о читателе, когда пишете?
– Напишу, потом думаю. Время от времени включаются самоограничения - "цензор в себе", как писала Лина Костенко. Это не очень хорошо. На читателя нужно учитывать, как уже говоришь с издателем и редактором.
Разве вы раньше не были лирическим героем своих произведений?
– Даже когда я писал "я", не всегда имел в виду себя. Это же литература. В книгах 10 лет тому назад все время было "я", теперь - "мы" или "они". Это не значит, что тогда писал о себе, а теперь - не о себе. Читаю рецензии на "Ворошиловград": "Автор пишет о себе". Я не пишу о себе. Литература - не автобиография.
Вы когда-то говорили: "Проблема украинской литературы в том, что биографии ее творцов намного более интересны их произведений".
– Когда еду к родителям, прохожу городок Сватаное, райцентр Луганской области. Там на железнодорожном вокзале висит мемориальная доска: "В этом месте побывал в свое время певец Донбасса Владимир Сосюра". И едешь, смотришь - что здесь делал Сосюра, для чего он здесь был? А побывал он там в 1918 году как гайдамака, боец УНР. Вспоминал об этом в автобиографичном романе "Третья рота". Так часто случается среди украинских писателей - имеют странную биографию, но это все почему-то не отражается в их произведениях.
Какие наиболее интересные мифы о себе слышали?
– Сплетни слышу. Мифы и сплетни - это совсем разное. Самые веселые - например, что роман "Ворошиловград" я написал на заказ Партии регионов. Потому что он "отбеливает Донецкий регион, показывает Донбасс в позитивном свете".